Неточные совпадения
Символика Библии в высшей степени драматична и динамична.
Внутренно осмыслить войну можно лишь с монистической, а не дуалистической точки зрения, т. е. увидав в ней
символику того, что происходит в духовной действительности.
О Боге можно говорить лишь языком
символики духовного опыта.
Империя стала христианской по своей
символике.
Да и вообще метафизика возможна лишь как
символика духовного опыта, как интуитивное описание духовных встреч.
Все, они, большею частью люди нервные, действовали на нервы, поражали фантазию или сердце, мешали философские понятия с произвольной
символикой и не любили выходить на чистое поле логики.
Нет ни одного искусства, которое было бы роднее мистицизму, как зодчество; отвлеченное, геометрическое, немо-музыкальное, бесстрастное, оно живет
символикой, образом, намеком.
Все события мировой и исторической жизни суть лишь
символика событий духовных.
Я сочувствовал «падению священного русского царства» (название моей статьи в начале революции), я видел в этом падении неотвратимый процесс развоплощения изолгавшейся
символики исторической плоти.
Наиболее вечной, наиболее возвышающейся над социологической
символикой мне представлялась эсхатологическая сторона христианства.
Меняться могла лишь
символика этой силы духа.
Весь мир с его массивностью, его давлением на меня есть лишь
символика процессов духа, лишь экстеориоризация, самоотчуждение и отяжеление духа.
Миросозерцание, под
символикой которого протекала революция, не только не признавало существование духа и духовной активности, но и рассматривало дух как препятствие для осуществления коммунистического строя, как контрреволюцию.
Но я решительно предпочитаю употреблять
символику духа, а не природы.
Историческое откровение символично, есть
символика духа.
Наоборот, я всегда думал, что философское познание есть функция жизни, есть
символика духовного опыта и духовного пути.
Религиозную историю, религиозную традицию я мог принять лишь как знаки совершающегося в глубине, как
символику духа, как относительное, а не абсолютное.
Но
символика революции — условна, ее не нужно понимать слишком буквально.
Остается непонятным смысл существования исторической церкви с ее
символикой.
Метафизика есть лишь
символика духовного опыта, она — экспрессионистична.
Гюисманс делает огромное усилие перенести современного человека в мистическую атмосферу средневековой
символики.
Вся природа Гюисманса противилась рационалистическому иконоборству, была за мистическую
символику, и то была католическая и культурная природа.
В основе обедненной, оскопленной, аскетической культуры лежит мотив рационалистического иконоборства, вражда к мистической
символике культа, переходящая и на всю культуру.
Вот почему исследования Гюисманса о литургике, о готике, о религиозной
символике связаны с самым существом культуры, в них чувствуется дух великой, не измельчавшей и не оскопленной культуры.
Гюисманс углубляется до исследования тончайшей мистики цветов, животных, красок, вообще религиозной
символики. «La Cathédrale» — это книга о католических храмах, культе и
символике, она неоценима для тех, кто хочет изучить католичество в тончайших его изгибах.
Но
символика культуры всегда имеет истоки или религиозно-языческие, или религиозно-христианские.
Борьба рационалистического духа с иконой, лампадой и ладаном роковым образом превращается в борьбу с культурой, с культурной
символикой, с мистическими истоками культуры.
Символика католической культуры связана глубоко с
символикой культуры языческой.
И с иконоборческим духом должно бороться не только во имя веры, но и во имя культуры, не только во имя религиозной мистики, но и во имя культурной
символики.
Рационалистический дух, убивающий мистику и
символику христианства, создает культуру, обедненную, оскопленную, иссушенную, аскетическую в дурном смысле этого слова.
Богатая культура, культура красивая и творческая связана кровно с христианской мистикой и
символикой, с культом, с тем духом, который создал икону, зажег перед ней лампаду и воскурил ладан.
— Но все это или ложь, или театральные эффекты для детей младшего возраста, или хитрая
символика, понятная лишь для мудрецов будущего.
Обе подруги были написаны мастерски и замысловато: в картине была
символика и поэзия.
Впрочем, может быть, Лупан смотрел на дело гораздо проще, без всякой
символики.
Конечно, можно бы было заметить, что в картине произошло смешение христианской
символики с греческой мифологией, но критика зрителей не была так строга, и неподвижно целящийся в течение целых двух минут хорошенький мальчик заслужил общую симпатию.
Как растение, все хочет зацвести, чтобы в цветении своем ощутить, познать свое софийное бытие, — и не содержит ли краса цветов некоей живой
символики софийности природы, и не есть ли плодоносящая их сила ее самосвидетельство?
Миф в полноте своей не есть мысль, как не есть мысль и
символика художественного произведения, однако он просится и в мысль, и становится мыслью, облекаясь в слово.
Символика пророческих «мифов» делает их понимание затруднительным, а до времени «распечатания» пророческих книг даже и невозможным без особого озарения духовного, но принципиально надо признавать за ними не условное, а безусловное значение, они не суть probabilia [Вероятности (лат.).], а голос вечности, раздающийся во времени.
Отсюда понятно первостепенное значение вообще литургики — церковных песнопений, молитв, обрядов, для мифотворческого самосознания: такое же значение имеют и другие стороны
символики культа, кроме выражаемой в слове.
Бесспорно, все в природе исполнено божественного смысла, вся она есть символ Бога (как это с особенной живостью чувствовал Карлейль), углублением в эту
символику порождается пафос поэтов, натурфилософов, мистиков, магов.
Отсюда универсальное значение богослужения, культа во всякой религии, ибо его живая, реальная
символика есть не только средство для упражнения благочестия, но и сердце религии, и око ее, — активное мифотворчество.
Что таинства эти не оставались одной внешней
символикой, но были и некоторым мистическим действом, переживались религиозно, в этом не может быть никакого сомнения, — вне этого предположения вся история религии превращается в нелепость или парадокс.
Очевидно, такова природа и образов религиозного мифа, его
символика.
Особую разновидность естественной религии, или «религии вообще», составляет так наз. теософическая доктрина, согласно которой все религии имеют общее содержание, говорят одно и то же, только разным языком, причем надо отличать эзотерическое учение, ведомое лишь посвященным, и экзотерическое, существующее для profanum vulgus [Непосвященная толпа (лат.) — выражение Горация («Оды», II, 1,1)]; различия
символики и обряда, обусловливаемые историческими причинами, существуют только во втором, но не в первом.
В качестве тотема чаще всего встречаются животные и растения, но также и ветер, солнце, дождь, гром, вода и т. п.] и вообще
символика зверей, имеющая такое значение во всех религиях, не исключая иудео-христианства.
В связи с этим понятна не только любовь человека к живой твари, столь непосредственная особенно у детей, но и вся
символика зверей, в которой их образами выражаются человеческие черты (напр., у прор.
Их соединяют образность, символизм, но различает содержание этой
символики и ее источник.
И об этом же говорит такая, напр., икона, как образ Богородицы на полях, окруженной стогами ржи, или столь распространенная
символика животных в иконографии.
Такова до известной степени
символика математики, такова в особенности
символика научных понятий.
Я не знаю высшей
символики, чем эта греческая
символика,
символика Дионисий.